Беда. Рассказ.

 

Вот дожили до ручки. В европейской стране, в самом центре континента завязалась война. Причем на территории бывшего Советского Союза. Сказали ли бы мне в мирное советское время, что такое, возможно, ей Богу не поверил бы. Все-таки, глядя с позиций сегодняшнего времени, осознаешь, политика Советского Союза по отношению к другим странам, была явно неадекватная. Старались, восстанавливали разрушенную войной экономику Польши, Германии, других подобных стран, иногда, за счет себя, а они нас как ненавидели, так и ненавидят до сих пор, под сладкий лепет о дружбе, демократии, прочей подобной хрени. Потому, что конкуренцию во всех сферах жизни никто не отменял. Тут друзей не бывает по определению. Вот и вставили они нам при первой подвернувшейся возможности, войну организовали практически на нашей территории. Не знаю, как она там правильно называется, гендерная или еще какая-то, но мирные люди гибнут ничуть не меньше, чем при обычной войне. Не знаю, куда целятся, но стреляют густонаселенным городам и селам и из тяжелого вооружения. Понятно, какая жизнь в зоне ведения боевых действий. Никакая.

 

И вот на фоне подобных событий умирает старая бабка. Совершенно от мирной причины умирает. От старости, поскольку ей давно уже перевалило за восемьдесят. Понятно, война эта как-то приблизила печальный конец, но не на прямую. Опосредованно. Бабка померла, а девяностолетний дед остался коптить небо. Вдвоем ведь жили. Друг за дружку держались ослабшими от старости ручонками и как-то худо-бедно существовали. А тут проблема свалилась на седую голову. Хоронить надо, а как? Сам не в силах, а обратиться не к кому. Когда начали стрелять, соседи разъехались по более спокойным местам. Кто вглубь Украины бросился бежать, кто в Россию рванул. Кто куда, жить-то хочется. Пуля, как известно – дура, а снаряд, так тот вообще, полный придурок с осколками. Так, что шансы выжить при таком раскладе имеются, но мизерные.

 

Однажды, просыпается дед, приподнимается на полусогнутых, дрожащих от немощи ножках, кряхтит, скрипит артрозными суставами, и давай бабку тормошить. Кушать-то хочется. Еда какая-то, конечно, есть. В основном крупы – пшено, перловка. Макароны тоже присутствуют в этом рационе. Олигарх подкармливает, местный выходец. Пару раз в месяц выделяет тормозки, тем, кому за шестьдесят пять перевалило. Конечно, с голоду не помрешь, а мяса все равно хочется. Колбасы тоже. А купить не на что. Смотрит дед, что-то с бабкой неладное творится, лежит тихо и не шевелится. Какой там завтрак? Не до завтрака, померла старушка. Тихо отошла ночью, предварительно не предупредив деда о печальных последствиях столь непродуманного шага.

 

Погрустил дед, поплакал. Что делать? Самому-то ему старуху в жизни не похоронить. Какой там похоронить, просто закопать на кладбище – проблема. Ни сил, ни денег, ни родственников, у которых эти самые деньги водятся - никого на обозримом пространстве не наблюдается. Все сбережения проели за время войны. Беда.

 

Собрался дед кое-как, решил идти на шахту, где проработал более сорока лет. Шахта работала даже в такое смутное время. То ли по инерции, то ли потому, что выживать-то надо как-то. А, как выжить не работая? Непонятно откуда деньги брать. Думает, может быть там помогут. Шахтерское братство всегда монолитностью отличалось и крепостью. Идти недалеко, километра полтора. Для здорового крепкого человека пустяки, для старика – непреодолимое расстояние. Шел, как, Ленин завещал шаг вперед, два назад, три в сторону. Все время зигзагами получается. Ветер сносит. Между этим вихлянием отдыхал. Дошел.

 

И, вот тебе, первая удача. У входа в шахтоуправление столкнулся со знакомой фигурой. Этого солидного теперь человека, он помнил еще зеленым юнцом, который познавал азы шахтерского искусства в их бригаде. Теперь он заматерел, набрался опыта и сам руководил бригадой. Узнали друг друга сразу. Облобызались, прослезились. Дед поведал о своем горе и о той безнадеге, в которой оказался. Бригадир проникся, взял старика за руку, повел к главному инженеру. Тот тоже отнекиваться не стал, обещал оказать посильную помощь. Только просил подождать немного. Мол, надо подсобрать средства на помощь, где-то гроб заказать, что-то как-то утрясти…

 

- С бухгалтерией, - говорит, я как-нибудь договорюсь. Но, сами понимаете, какое сейчас время неспокойное. То того нет, то это взять негде. Потерпеть надо. Не беспокойтесь, старые кадры мы не забываем. На том стоим.

Вышли от главного, с ноги на ногу переминаются.

- Оно, конечно, подождать можно, - наконец, подал голос дед, - если бы было с чем. Денег-то у меня нет, и не предвидится. А бабка ждать не может, пока бухгалтерия разродится. Ее в землю надо захоронить и побыстрее. У покойников финансовых проблем нет, они всегда сопутствуют живым людям.

 

- Да, незадача, - почесал затылок бригадир. – Ждать, понятно, некогда, что-то надо придумать. Пошли в нарядную, с ребятами поговорим.

Нарядная, большая квадратная комната, в которой бригадир, перед сменой, выдавал наряд на рабочую смену перед спуском в шахту. Объяснял, какую работу необходимо сделать, какими силами и, за какое время. Производственный момент. Людей в нарядной толклось много. Кто-то собирался ехать в шахту, кто-то только выехал «на гора» после смены. Все, как обычно.

 

Бригадир, как мог, озвучил проблему, но решения не предложил. Те, кто постарше тоже впали в ступор. Жить-то привыкли в мирное время, таких и подобных ей проблем не возникало. А тут, на тебе, дожились до ручки.

- Я берусь закрыть вопрос, - вдруг вызвался молодой горнорабочий, недавно пришедший в бригаду. Только мне помощник нужен, сам не справлюсь.

«А, вдруг, -  с надеждой подумал мастер, - паренек, вроде толковый. Мозги молодые, и варят, по всему видно, неплохо».

 

- Давай, Серега, - с облегчением согласился бригадир, - бери, кого хочешь в помощь, разрешаю. Вот, Матвеевич, - повернулся он к старику, - забирай ребят и двигай в сторону дома. А мы пока здесь покумекаем, как утрясти вопросы с бухгалтерией и всем остальным.

«Делать нечего, - обреченно подумал старик, - хоть такая, а помощь, все-таки не один. Авось пацаны что-то придумают. Особенно вон тот, шустрый».

 

- Я вот, что хочу сказать, пацаны, - решил он озвучить, наконец, мучавшие его сомнения, - чтобы, как говориться расставить все точки. Денег у меня нет, гроба и катафалка тоже, я уже не говорю о венках и прочих ритуальных прибамбасах. На все про все имеется трехлитровый бутыль самогона.

- А говоришь, ничего нет, - расплылся в улыбке Серега. - Самогон у нас сегодня, та же валюта, только жидкая и с градусами. Никакая инфляция ему нипочем. Считай, дед, проблему твою закрыли.

 

Добрались до стариковского дома без приключений. Оценили ситуацию.

- Старушка, вроде, не тяжелая, - озвучил первый положительный вывод по проблеме Серега. – Отнесем на погост без особых трудностей.

- А с чего нам толстеть? - согласился дед, - С крупы много веса не наберешь.

- Оно, конечно, так. Ну, что, не будем терять время на разговоры, - решил Серега, осматриваясь по сторонам. Взгляд его остановился на старом желтом паласе. – Вот это то, что нам требуется. Соорудим саван из подручных средств.

 

- Это как? – не понял старик.

- Гроба-то нет, - констатировал Серега очевидный факт.

- Нет, и не предвидится, - согласился Матвеевич.

- Ну, вот. Завернем бабушку в палас, и потихонечку будем транспортировать в сторону кладбища. Там у меня дядька в похоронной команде копачом работает. Могилки, значит, роет для усопших. К нему и попросимся.

 

- На чем транспортировать-то собираешься? - удивился старик.

- На своих двоих, плюс общественный транспорт. На чем же еще? Давай, прощайся, больше не увидишь свою бабушку в этой жизни. - Помоги, - попросил он напарника, когда старик вдоволь наплакавшись над телом, отошел в сторону.

 

Палас был расстелен на полу, старушка аккуратно была в него уложена, плотно завернута и обмотана липкой лентой.

- Кокон получился по высшему разряду, - деловито осмотрел скорбное сооружение автор проекта.

- А если кто заинтересуется, что везете, тогда как? – продолжал сомневаться дед.

- Не дрейфь, старик, - отмахнулся Серега, - столько жилья на этой войне разбомбили, что людям, свои чудом уцелевшие пожитки, чуть ли не каждый день с места на место перевозить приходится. Война, будь она неладна.

 

- И то так, согласился Матвеевич. Самогон не забудьте.

- Не забудем. Открывай дверь, будем вынос тела совершать.

До остановки добрались без приключений, в автобус кое-как втиснулись. Палас поставили вертикально, прислонив к стенке. И тут началось. Кондуктор потребовала оплатить багаж.

- Так это же палас, - резонно возразил Серега, - сколько в нем веса…?

 

- А вот мы сейчас посмотрим, - кондуктор попыталась сдвинуть багаж с места. – Ух ты какой тяжелый… . Что там внутри, рельса?

- Тоже скажешь. Так, вещи кое-какие упаковал. Перевожу в безопасное место.

- Оно понятно, - согласилась кондуктор, - все перевозят, но сильно уж объемное сооружение. Надо бы оплатить, порядок такой.

- Тоже мне, - обиделся Серега, - нашла время и место, где порядок устанавливать. Вокруг же сплошной беспорядок.

 

Кое-как доехали до нужной остановки. От остановки до погоста еще с километр пехом надо было ковылять. Да и по кладбищу, неизвестно сколько… Посовещались недолго на тему, как дальше двигаться со скорбным грузом. Вспомнили классическую картину «Ленин на субботнике», где вождь мирового пролетариата и еще пару революционеров на холках бревно переносили. Крякнули, взвалили бабульку на плечи и помаршировали в сторону погоста.

 

Шли тяжело. Старушка, она конечно, легкая, если поднять и опустить. А нести, да еще на такое приличное расстояние, тяжело и неудобно. Несколько раз останавливались, отдыхали, затем двигались дальше. Дошли. Серегиного родственника нашли сразу, тот рыл очередную могилу. Могил рыть приходилось много, спрос на землекопов огромный, поэтому работали как на конвейере. Потогонная американская система работала бесперебойно – выкопал одну яму, приступай к следующей. Работал объективный экономический закон, устанавливающий взаимозависимость величины спроса и предложения. Спрос рождает предложение. А значит, при прочих равных условиях, и цена на востребованную услугу тем ниже, чем больше величина спроса. На это, собственно и рассчитывал Серега, имея в качестве фонда оплаты самогон.

 

Обнялись племянник с дядей, облобызались. Родственники, как не крути. Предъявили землекопу старушку, тот погрустнел. Достали самогон, дядя просветлел лицом.

- Вот, - говорит, - племяш, это моя последняя могила на сегодняшний день, заканчиваю и шабаш. Рыть вашей старухе персональную могилу – дело трудоемкое и опасное. Все земельные участки на учете, как-то приткнуться не получится. Делаем так, углубляем эту могилу на лишних восемьдесят сантиметров, укладываем бабушку в паласе, засыпаем землей, а завтра, сверху под отпевание и траурную музыку грузим законного усопшего владельца этой ямы. По рукам?

 

- А, что, - не стал возражать Серега, - задача была захоронить в землю. Захоронили? – подельники дружно кивнули головами. - Проведывать эту бабку некому, так что, пусть покоится с миром.

 На том и порешили. Аккуратно утрамбовали старушку в братскую могилу, и помянули тут же у края.