Охота на Беса Часть 25 

- Корнилов Глеб Георгиевич, - представил его Винский. – Мой старинный друг еще со студенческой скамьи. Представь, мы не виделись двенадцать лет! Целую вечность! Пять лет мы прожили в одной комнате общежития и были неразлучны как сиамские близнецы. Лучшие годы моей жизни. Да-а! Студенты юрфака, - предался он воспоминаниям. - Глеб отличник, ленинский стипендиат, а мне наука что-то не пошла. Он учился за себя и за того парня, то есть за меня. Писал контрольные, готовил меня к сессии. А я с гитарой не расставался, играл в ресторанах да на свадьбах, подкармливая и его, и себя. Юриста, конечно, из меня не получилось, зато вышел отличный продюсер. Вот Людочка не даст соврать.

- Мне Аркаша о Вас много рассказывал, Глеб Георгиевич. Весьма рада, что выпал случай познакомиться лично.

 

Корнилов сдержано поклонился.

- А это, - Винский положил руку на плечо Струбова, - мой ангел-спаситель. Помнишь девяностые? А те проблемы, которые нас одолевали в то непростое время? Сколько нервов было потрачено и крови попорчено, помнишь?

- Да, - грустно улыбнулась Лядова. – Ты, как человек эмоциональный, чуть Богу душу не отдал. Сложное было время, опасное, – предалась неприятным воспоминаниям актриса.

- Вот именно! Если бы не талант Вадима Всеволодовича, не знаю, что и было бы. Только благодаря ему я до сегодняшнего дня в строю и еще долго буду в нем оставаться.

 

 - Аркадий Маркович преувеличивает мою более чем скромную роль в своем исцелении. Ничего сверхъестественного. Обычное переутомление, вызванное стрессовыми ситуациями, отнюдь не редкими в его беспокойной профессии.

- Ничего не преувеличиваю! – сварливо возразил Винский. – Кем я тогда был? Выжатым лимоном. Стариком с неуравновешенной психикой и дрожащими руками. Смерть от нервного истощения – худшее, что могло меня ожидать. А кем я стал после Ваших сеансов? Человеком, до краев наполненным кипучей энергией. Вы, Вадим Всеволодович, зарядили меня такой могучей энергией, что я и сегодня, после стольких лет, ее в себе ощущаю.

 

- Энергией? – Лядова пристальным, изучающим взглядом впилась в лицо Струбова. – Вы можете наполнять человека энергией, как стакан водой?

- Аркадий Маркович выразился фигурально, применил образное выражение. Все его положительные эмоции и другие ощущения подобного рода, не что иное, как нормализация работы центральной нервной системы, подвергнувшейся воздействию стресса.

Лядова, внимательно вслушиваясь в слова говорящего, пытаясь вспомнить, похож ли этот голос на голос ее неожиданного визитера, но не смогла, и поэтому решила действовать напрямую.

- То есть, Вы утверждаете, что один человек не в состоянии передать другому человеку энергию?

 

- Нет, конечно. Человек не аккумулятор…

- Не могу с Вами согласиться, Вадим Всеволодович, и я тому наглядный пример.

- Ты! – Винский был поражен. – Значит, сегодняшним успехом ты обязана какому-то доброму гению. Уж не Вы ли, Вадим Всеволодович, спаситель сегодняшнего концерта. Ей богу я не удивлюсь, если это так…

От генерала не ускользнуло смущение и растерянность ученого. Было понятно, Лядова не шутила. Уж слишком долго и пристально рассматривала она Струбова, вслушиваясь в речь ученого. Корнилов насторожился. В гримерной певицы произошло нечто такое, что могло пролить свет на события последних месяцев.

 

- Очень интересно, – генерал иронично посмотрел на певицу, всем своим видом выражая недоверие неправдоподобному заявлению.

- Я вижу, Глеб Георгиевич, Вы ставите под сомнения правдивость моих слов, - холодно проронила Лядова, повернувшись к генералу.

- Ни в коем случае! - воскликнул тот, прижимая руки к груди. – Буду рад услышать эту удивительную историю из Ваших уст.

- Пожалуйста, я могу рассказать, если это интересно всем присутствующим.

- Еще как интересно, - заверил певицу Винский.

 

Лядова, сосредоточившись и стараясь не упустить деталей, попыталась донести до слушателей собственные ощущения и переживания от общения с таинственным незнакомцем. История была выслушана гостями с большим вниманием. Корнилов следил за выражением лица Струбова. У генерала сложилось впечатление, что большого удивления рассказ певицы у ученого не вызвал. Можно было бы даже так сказать, скорее всего, певица подтвердила то, что для Вадима Всеволодовича уже давно не было тайной.

- Интересная история, - безразличным голосом оценил рассказанное Струбов. – Если я Вас правильно понял, между Вами и незнакомцем была телепатическая связь.

- Да, - подтвердила Лядова, - мы обменивались мыслями, а не словами. Это было так просто и легко. – Внезапно ее осенило. – Так вот почему я не могу вспомнить его голос! Я его просто не слышала.

 

- А лицо? – спросил генерал. – Лицо-то его Вы должны были видеть? Ведь Вы же находились от него на расстоянии вытянутой руки.

- Да, конечно, - Лядова задумалась. – Видеть была должна и видела. Надо вспомнить.

Генерал физически ощутил, как напрягся Струбов.

- Ну, и как же он выглядел, этот пришелец? Молодой, старый, красивый или страшненький, - хитро прищурив глаз, принялся допрашивать свою подопечную Винский.

- Нет, не помню, - наконец призналась певица. – Лицо не помню совсем.

- Так не бывает, - не поверил продюсер своей подопечной. – Я понимаю, девичья память и все такое…. Но, не настолько же, ей Богу? Мне, например, стоит один раз увидеть человека, и я узнаю его в любой толпе.

 

- Сама ничего не понимаю, - растерянно произнесла Лядова. – Вначале мне казалось, что стоит только восстановить в памяти те события и все вспомнится. Но нет, не вспоминается.

- Странно, - вновь не поверил Винский. – Что-то ты темнишь, подруга. А с другой стороны, как же он в гримерку просочился, а? Дверь надежно охранялась. Мимо тех двух молодцов, что и сейчас торчат у тебя за дверью, и муха не пролетит. А мы сейчас проверим.

Винский быстрым шагом направился к двери и настежь ее распахнул. Охранники находились на своих местах.

- Кто входил в гримерку перед выходом Людмилы Борисовны на сцену? - зло пролаял он, переводя взгляд с одного охранника на другого. – Кого Вы пропустили.

- Никто не входил, это точно, - уверенно ответил один из охранников.

- Нам было приказано никого не впускать, - подтвердил второй. – Да никто, собственно, и не стремился войти, вплоть до выхода Людмилы Борисовны на сцену.

 

- Свой-то приход я помню. Хорошо, спасибо, - Винский закрыв дверь, вернулся в гримерку.

Генерал отметил, что Струбов заметно повеселел.

- Выходит, я все придумала? Соврала? – Лядова была растеряна и смущена.

- Ну, почему же сразу соврала? – мягко успокоил певицу Струбов. - Человеческий мозг настолько сложно устроенная и до конца не изученная структура, что от него можно ожидать невероятных, иногда даже, нереальных сюрпризов. Проявления человеческой фантазии иногда настолько правдоподобны и ярко окрашены, что их нетрудно спутать с реальностью.

- Вот они, наши с тобой перегрузки боком и выходят, - безапелляционно заявил Винский, - как бы предлагая завершить разговор на эту тему. – Нам с тобой, Людочка, уже давно требуется полноценный отдых. А мы, если не работаем, то тусуемся…. Пьем, едим без меры. Кончать надо с таким ритмом жизни.

 

   Покинув уборную певицы, мужчины направились к выходу из театра. На все предложения Винского «прекрасно провести вечер в кругу старых друзей», Струбов ответил категорическим отказом с многочисленными ссылками на занятость. Винский бросился организовывать для Струбова транспорт, несмотря на уверения последнего, что без проблем доберется домой сам, без посторонней помощи. Но отбиться от благодеяний продюсера оказалось не так просто. Винский успокоился только тогда, когда Струбов, наконец-то, отъехал.

- Ну, что же, теперь и нам пора двигаться. Анюта заждалась небойсь?

 

Бес полулежал в кресле, вытянув ноги, и притворялся спящим. Так он избавлялся от необходимости общаться с женой, иногда не в меру словоохотливой. У него напрочь отсутствовало всякое ни желание и настроение выслушивать ворох новостей, накопившийся за день. Возникла необходимость обдумать непростую ситуацию, сложившуюся за последних несколько дней. Кольцо вокруг него сжималось все теснее. От Струбова он узнал не только о теме, поднимавшейся на встрече ученых с силовиками, но и то, о чем они договорились. Струбов, в свою очередь, о договоренности узнал от непосредственного своего руководителя Корзуна. Борис Львович выявил намерение подключить Вадима к скользкой теме, учитывая богатый опыт, приобретенный во время работы с Делиевым.

 

Бес анализировал возникшую угрозу спокойно и как-то даже безразлично. Именно безразлично – это то самое слово, которое как нельзя полно характеризовало его теперешнее отношение к потенциальным противникам. От панического страха, испытываемого им совсем недавно, не осталось и следа. Бес реально оценивал собственные силы и силы своих гонителей, и сравнение это было не в их пользу. Другое дело, они могли помешать реализации его планов. Вот это никуда не годилось. Следовало принять превентивные меры, позволяющие держать под контролем ситуацию. Итак, в первую очередь, необходимо добыть самую полную и достоверную информацию о людях, получивших задание его изловить, об их оперативных и перспективных планах. Только тогда можно будет предпринимать что-то конкретное. И тут Бес вспомнил об Огородникове. Как он мог забыть! Ведь Павел Григорьевич всю жизнь проработал в органах и кому, как не ему знать подноготную милицейских дел. Бес потянулся за мобильным телефоном, отыскал нужный номер и, вскоре, услышал в трубке знакомый голос.

 

- Приветствую, Павел Григорьевич, – сказал он, представляя, как удивился старик звонку.

Летом дачники тесно общались друг с другом, обменивались опытом, семенами, саженцами, просто болтали о том, о сем. Дачная жизнь к такому общению располагала. Зимой они практически не встречались. Так, перезванивались иногда, если были какие-то новости.

- А, дачник-удачник, - радостно загремел в трубке голос Огородникова. – Как хранится урожай? Не весь еще съел?

- Разве столько съешь за каких-то там несколько месяцев. Могу с тобой поделиться.

- Мне своего хватает, помощи не требуется. Что это ты вдруг вспомнил старика?

- Ностальгия загрызла. Хочется встретиться, пообщаться….

- Сентиментальный ты стал какой-то. Прежде за тобой подобной слезливости не замечалось. Не прошло бесследно падение с лестницы, - зареготал он, вспомнив случай на даче. – Подъезжай, если соскучился по старику. Я сейчас один, буду рад видеть.

 

Огородников встретил Беса на пороге квартиры. Одет он был по-домашнему – старый, знакомый еще по даче, спортивный костюм, клетчатая рубашка и видавшие виды шлепанцы.

- Проходи, не стесняйся, - отступил вглубь квартиры хозяин, пропуская гостя в прихожую.

Квартирка у Павла Григорьевича небольшая – двушка с проходным залом. Но Огородникову хватало места. Проживал он на этой площади вдвоем с женой. Дети давно разъехались и жили даже не в этом городе.

- Где хозяйка? – полюбопытствовал гость, усаживаясь на предложенный табурет, доставая из целлофанового пакета выпивку и закуску.

- Пошла в церковь.

- Надо же! Никогда верующей не была. Случилось что?

 

- В последние годы набожной стала. Чем ближе к могиле – тем больше сомнений и терзаний. А вдруг все, что написано в церковных книгах соответствует действительности? Что тогда?

- Поздновато спохватилась, раньше бы надо было. Теперь не замолить. Времени не хватит.

- Дело не во времени, а в вере. Если просто в храм ходить и с Господом договариваться, вот, мол, у меня столько-то посещений, зачти там, наверху. Это одно. А если с верой идти – совсем другое дело. Ладно, ты, как я понял, не богословские темы со мной обсуждать пришел. Есть какая-то нужда в старике?

- Всего понемногу накопилось. Нужды большой нет, но поговорить есть о чем. Ты давай, наливай, - распорядился Бес, пододвигая к Павлу Григорьевичу бутылку коньяку. Какой разговор без стимула?

 

- Коктебель! – Огородников не без удовольствия взял в руки плоскую бутылку с коричневой жидкостью. – Попил я его в свое время. У нас на службе этот напиток страсть как уважали.

- Рад, что угодил, - усмехнулся Бес, поднимая рюмку. – За дачную жизнь? – провозгласил он тост.

- Принимается, - согласился Огородников выпивая. – Поверишь, не могу без дачи, без грядок с овощами, без деревьев. Сохну. Давление скачет. По два раза на день таблетки принимаю. А на даче забываю, что это такое, давление. Я не говорю уже о лекарствах. Все время в движении, все время чем-то занят.

 

 

- Я как раз по этому поводу и прибыл. Хочу с тобой посоветоваться вот о чем, - Бес извлек из бокового кармана пиджака записную книжку, открывая ее на нужной странице.

- Так, что тут у нас, - заинтересовался Огородников, принимая блокнот из рук гостя.- Саженцы, семена, удобрения. Какое сортовое богатство! Клондайк!

- Это все можно приобрести за сравнительно небольшую цену. Вот я, собственно, к тебе по этому поводу и пришел. Знаю, ты в этих вещах разбираешься лучше меня. Что ты себе закажешь, то и я.

- Хитрец! – довольно промурлыкал Павел Григорьевич, беря в руки карандаш и подчеркивая нужное. Вот это, пожалуй, можно брать не сомневаясь. Сорта районированные, приживаются хорошо и урожайность приличная.

 

- Понял, - забрал Бес блокнот из рук Огородникова. – Заказ принят. Будет чем развлечься в следующем сезоне.

- Я бы взял больше, да землицы маловато. Чтобы что-то посадить, надо что-то убрать. Свободного места совсем не осталось.

- Прикупи соседнюю дачу. Она же продается?

- Продается. А сколько стоит? Где столько денег взять?

- Ну, ты даешь, Григорьевич! Всю жизнь в органах, а денег не заработал. Темнишь! Посмотришь передачи по телевизору – диву даешься. У простого гаишника особняк трехэтажный, и квартира в центре города, и достаток в доме такой, что простому смертному и не снилось.

 

- Фильмов насмотрелся про богатых гаишников, – иронично глядя на гостя, констатировал Огородников. - Кое-что, без сомнения, с дороги они имеют. Может быть, и не в тех объемах, как преподносят с экрана, но есть, чего уж тут скрывать. А я всю жизнь в убойном отделе с душегубами дело имел. А это народ конченый. На них денег не заработаешь. Только неприятности да выговоры.

- Оно и понятно. В те советские времена, когда ты работал, и гаишники копейки брали, не то, что сейчас – гребут без зазрения совести. Только давай. Выдавят из самого скупого.

 

- Может быть, - нехотя согласился Павел Григорьевич. - Может быть. Есть у меня ученик. Сейчас он, правда, уже сам важняк. Кстати, в вашем районе убойным отделом командует. Быстров Виктор Николаевич, майор. Так вот, не так давно ко мне заходил по старой привычке. Посидели, вспомнили дела минувших дней, о теперешней его службе поговорили. Мало что изменилось. Работы не убавилось, даже наоборот, сейчас несравнимо намного больше, чем в те времена. В наше-то время люди остерегались закон нарушать. Знали – сразу последует неотвратимое наказание. Дело мы имели с самыми кончеными, для которых тюрьма – мать родная. А когда государство покачнулось, и законопослушные стали на путь преступления. А как же по-иному большие деньги срубить? И многие ведь проскочили. Миллионерами стали, олигархами. Простому менту сегодня до них не дотянуться. Разве кто из правителей «фас» скомандует. Тогда, конечно, порвут.

 

- А майор твой, что нищенствует? Последний кусок сала без хлеба доедает?

- В финансовом плане его дела намного лучше стали. Тут ты прав. Помимо отморозков и порядочные люди стали попадать в поле зрения органов. Ну, взял, то, что плохо лежало. Убил мерзавца, освободил землю от сволочи. Так ведь свой бизнес защищал. Или он, или его – третьего не дано. Так, что же его, в тюрьму за это волочить? В подобном случае и договориться можно, прийти к обоюдному согласию. И справедливость, вроде бы, как и не пострадала.

- Так ведь любое преступление оправдать можно, - возразил Бес.

 

- Ты смотри, как заговорил, правдолюбец. А взять, к примеру, вашего брата, медика. Сейчас в больницу без денег ходить незачем. Разговаривать с тобой никто не станет, не то, что лечить. Что, не прав я?

- Прав, конечно, - согласился Бес. – При таких мизерных зарплатах как не брать? Ноги протянешь.

- Вот именно. Государство предпочитает деньгами не сорить, когда стоит вопрос оплаты труда: то ли врачей, то ли ментов, то ли прочих бюджетников. В отечестве нашем так повелось – на тебе немного власти да пособие небольшое, и кормись как хочешь. И люди понимают, что тот мизер, который они получают в виде зарплаты, только на пособие и тянет. Что же касается Быстрова, так он ведь майор, начальник отдела. Что уж там о простых лейтенантах речь вести.

 

- Прав ты, Григорьевич, сто раз прав. Одни жиреют, другие концы с концами свести не в состоянии. Нищета беспросветная. Где уж тут за преступниками гоняться, когда с утра до вечера голову ломаешь, как семью прокормить.

- Вот именно. Правда, встречаются и такие экземпляры в их команде, которые и сейчас ни в чем не нуждаются. Есть у него в подчинении один генеральский сынок. Пацану еще и тридцатник не стукнул, а он уже капитанские погоны носит.

- Зачем генеральскому сынку в райотделе париться? Что, папа-генерал ему лучше места найти не смог?

 

- Много ты разумеешь в ментовской карьере, - пренебрежительно отреагировал Огородников на реплику Беса. - Тут биография строится грамотно, не подкопаешься. Мол, из самых низов поднимался. Из простых оперов вылупился. А посмотришь с другой стороны – и квартирка у него уже отдельная двухкомнатная, и машинка – не «Жигули». Кстати, ты его должен знать.

- Откуда?

- В твоем доме проживает. Стасов фамилия. Как звать, правда, не знаю.

- Да я всего с несколькими соседями раскланиваюсь. Три – четыре имени всего-то и вспомнить могу.

- Тут ты прав. Это на даче всех по именам да по фамилиям знаешь, даже тех, кто через две улицы от тебя живет, - согласился Огородников.

- Да в гаражах еще. Там без помощи соседа никак – то инструмент какой-то одолжить, то мелкий ремонт подсобить сделать…

- Вот именно.

 

- А то, что тебя на работе не забывают – это приятно. У нас в профессии тоже к советам более опытных коллег прислушиваются. А как же иначе? В медицине только так опыт и навыки нарабатываются.

- Бывает, и советом помогаю. В этот раз, правда, ничего путного подсказать не смог. Слишком уж случай неординарный.

- А, что такое?

- Какой-то у них в районе сверхчеловек орудует, рынок бомбит, обменки. Кличка Бес. То ли гипнотизер, то ли колдун, не разберешь. По картотекам не проходит, в прежних делах не засветился. Госбезопасность подключилась, а сдвигов никаких. Слишком уж важные персоны замешаны. Пострадал наш доморощенный олигарх. Слышал, наверное?

- Так, краем уха. Думал, сплетни это все.

- Не сплетни, политика. Выборы мэра на носу. Голову могу дать на отсечение – политикой здесь за версту воняет.

 

- Рынок-то причем? Какая политика, если ты сам говоришь, что вор работает на рынке?

- Это как посмотреть. У кого ворует этот Бес? У миллиардера нашего. А почему только у него? Что, у нас больше воровать не у кого? Есть. Тогда почему он бомбит исключительно одного Самулевича? Риск, ведь какой! Поймают, не простят. Рельсу на шею, и пустят в дальнее плавание по местным водоемам. Последний дурак об этом знает. А Бес далеко не дурак, судя по хватке. Его до сих пор изловить не могут. Значит, не один он. Ведет его кто-то.

- Кто же его может вести?

- Да кто угодно! Конкуренты олигарха, силовики, спецслужбы. Мало ли кто! Я так и сказал Виктору – не твоего уровня это дело. Здесь крупная игра ведется.

- Какая игра? – не понял Бес.

- Эх ты, простота. Ну, конечно же, за власть в городе. Чей кандидат пролезет в кресло мэра, тот и будет хозяином города на ближайшие несколько лет, а это очень важно для бизнеса. Ну да ладно. Давай по остатней. Моя половина скоро объявится. За открытие дачного сезона, что ли?

- Давай.

Продолжение следует